Чем пьянил горный воздух Заратустры? И почему крестьянская утопия Александра Чаянова должна была быть благоуханнее розария? Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн о манящих и экстремальных запахах прогресса.
Метка: Александр Марков (культуролог)
Лирический Геракл Гегеля
Есть парадокс истории литературы. В реальной жизни народов развитие поэзии непрерывно, так как это довольно простая форма высказывания, как и танец, — невозможно представить время жизни какого-либо народа без танцев. Тогда как проза возникает в ответ на различные вызовы, когда вообще есть возможность ее сохранять и распространять, и требует особых правил производства, например, досуга для сбора сведений. Поэзия как будто всегда хранит свободу народа, тогда как к прозе обращаются, когда нужно систематизировать знания или действовать в более сложной обстановке, чем раньше…
Обедать как в Серебряном веке?
Елена Молоховец как кулинарный идеолог и эзотерик — портрет на фоне эпохи. Почему кулинарная культура не всегда успевала за литературной культурой — рассуждают культурологи Александр Марков и Оксана Штайн.
Тест Тьюринга и Электроник: машинная чувственность
Алан Тьюринг общался в Кембридже с философом Людвигом Витгенштейном, и артикуляция некоторых вопросов о возможностях искусственного интеллекта лучше понять из этой философской встречи. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн рассуждают об археологии советского искусственного интеллекта, «Приключениях Электроника» Евгения Велтистова и истолковании Витгенштейна в работах В. В. Бибихина.
Есть лазурь, которой видят: Винкельман и Витгенштейн
Иоганн Иоахим Винкельман, создатель если не искусствоведения как такового, то тех возможностей говорить об искусстве, без которых искусствоведению было бы очень тяжело дышать, замечал, что древние греки были воспитателями красивых детей. Дети, как и статуи, должны были быть не подражателями, а предметами подражания: победителями соревнований, юными виртуозами. «Они доходили даже до того, что голубые глаза пытались переделывать в черные». Свои «Мысли о подражании греческим произведениям…» Винкельман создал в 1755 году, тогда как в 1754 году в Геркулануме было найдено пять женских статуй, бронзовых, роговицы глаз которых были выполнены из кости, а радужки и зрачки — из темных камней…
Чувственность разночинца: Николай Помяловский
Николай Помяловский — один из самых мрачных писателей XIX века. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн открывают в певце безысходности недооцененного русского классика, который внес свой вклад в религиоведение, этнографию, психологию и социологию.
Аристократическая непринужденность для наших дней
Идея непринужденности, радости, улыбки объединяет этику и эстетику. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн исследуют перипетии западной живописи и философии, чтобы найти формулу легкости на душе.
Собрание Аверинцева: модель для сборки научной чести
21 февраля — годовщина смерти Сергея Сергеевича Аверинцева (1937–2004). Первый том его нового собрания сочинений — повод подумать о месте одного из самых ярких российских гуманитариев в современной мировой науке. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн размышляют о методе Аверинцева, его часто парадоксальной мысли и ее плодотворности для молодых философов.
Музыкальное чувство: от неокантианства к феноменологии и обратно
Классицистская чувственность Моцарта была преддверием промышленной эпохи. Размышления над музыкой Моцарта обогащают и философию техники. Неожиданные связи новаций Моцарта и технического прогресса в эпоху пара в центре размышлений культурологов Александра Маркова и Оксаны Штайн.
Комнатные цветы: чувственность вокруг да около
Комнатные цветы — порождение буржуазной эпохи, как и сервировка стола или иллюстрированные журналы. Все эти обычаи подразумевают, что эстетическое уже не внедрено в образ жизни как некоторый неизбежный его эффект, как красота или достоинство труда, или сословная честь, или профессиональное достоинство. Напротив, требуется как бы некоторая эстетическая подготовка к профессиональному действию: сначала рассмотреть картинку, потом начать читать текст; сначала полить цветы, а после приняться за работу…
Хрупкое чувство шара
Шар — это магический прибор, но также и образ неравновесия, хрупкости, неустойчивости, в отличие от куба. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн раскрывают неожиданный роман Михаила Булгакова с математикой, который имел далеко идущие последствия для популяризации науки в СССР и для поэтического воображения. Математические представления и перформансы Андерсена как ключи к одной из тем Булгакова.
Чувство времени, или Эрос часового механизма
Романтическая философия времени требует тревожной новизны. Предновогодние размышления культурологов Александра Маркова и Оксаны Штайн о Шеллинге, Льве Толстом, часовых механизмах времени и его неукротимой стихии.
Архитектура как герой: становление перестроечной чувственности
Насколько ностальгия по советскому времени укоренена в перестроечных дискурсах? Как перестроечное кино, взрывное и непривычное, создавало новое понимание прогресса и самосовершенствования? Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн препарируют один из самых пронзительных перестроечных фильмов, выявляя новые утопии перестройки.
Сентиментальные железные дороги Виктора Шкловского
Филолог Виктор Шкловский был мастером любви и разлуки, трепет того и другого нужно уметь чувствовать в его трудах. Революционный вождь формалистов напряжённо искал себе место в жизни, собранный и растерянный. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн анализируют путешествия Шкловского как вариант научной теории.
Революционная чувственность: Тынянов о Ленине
Социально-политические сдвиги всегда пробуждают множество новых эмоций: привычное становится гротескным, обычный разговор наполняется иронией. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн рассуждают о проекте, запущенном Осипом Бриком в начале 1924 года, исследовать язык Ленина. Юрий Тынянов увидел в языке Ленина не только мощь пропаганды, но и особую культуру забывчивости, важную для революционной чувственности.
По ту сторону травмы: Хан Ган
Как разделение страны определило темы романов в Южной Корее? Как Хан Ган соотносит личную и коллективную травму? И в травме ли нерв ее искусства? Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн делятся впечатлениями от романов нобелевской лауреатки.
Тысячеипостасная благодать
Современную эпоху часто называют эпохой копий и симулякров. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн раскрывают положительную сторону тиражирования образов. В эпоху кинематографа образы могут передавать и мистические состояния, и поэтическое вдохновение.
Подведем итоги лета
По традиции в начале осени мы сформулировали несколько вопросов нашим авторам. 1. Над чем вы работали летом? Удалось ли отдохнуть? 2. Над чем планируете работать в текущем учебном году? 3. Наше время по-прежнему зыбкое. Что вас приободряет сейчас? Публикуем отклики в порядке поступления в редакцию.
Пять чувств и пять пародий Николая Евреинова
Николай Николаевич Евреинов (1879–1953) известен прежде всего как реформатор театра, основавший театральную эстетику не на подражании (мимесисе), а на перевоплощении. Так как перевоплощение — индивидуальный акт, оно включает в себя критерий собственной завершенности. При выработке такого критерия трудно согласовать режиссерские принципы и общие эстетические интуиции; и точкой согласования Евреинов выбрал понятие «инстинкт». Его он понимал не как побуждение к действию, но как особый механизм доведения действия до завершения, в большинстве случаев имея в виду что-то вроде безусловного рефлекса…
Пять чувств: эффект предела
Новый проект культурологов Александра Маркова и Оксаны Штайн «Пять чувств» открывается размышлением о границах чувственного в западной культуре. Как признание пяти чувств меняет отношение к пространству, возрасту и создает новый пафос познания.
Буратино и аналитическая философия
Между Пиноккио и Буратино есть одно существенное различие: как возникают их глаза. Глаза Пиноккио делает мастер Джеппетто, ставя целью добиться идеального мимесиса: чтобы деревянный мальчик был актером, совсем как живой, и зарабатывал ему на жизнь. То есть он должен стать во всём как человек, с живым взглядом, стать идеальным симулякром, и тогда он обеспечит ему деньги и власть…
Введение в кукольную урбанистику
Действие советских кукольных мультфильмах происходит в городах, соединяющих будущее и прошлое, мечту и ностальгию. Это равновесие разноречивых чувств, как показывают культурологи Александр Марков и Оксана Штайн, поддерживается экспериментами эпохи барокко, попытками найти общий знаменатель природы и цивилизации.
Малая кукла культуры
Малый мир всегда привлекал людей, после изобретения микроскопа влечение к нему стало неотделимо от судеб науки. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн исследуют, как в научно-популярной литературе и литературных сказках представлен мир растений и насекомых, как паломничество в этот мир открывает новые области научного интереса, и как это связано с развитием конкретных технологий.
Божественные/чертовы куклы: Платон, Зинаида Гиппиус и Жак Деррида
Тема куклы тесно связана с темой управления — управления страстями, но и политического расчета. Человек в утопиях рассматривается как кукла, отказавшаяся от бытовых страстей в пользу рационального управления. Антиутопия показывает, какие темные страсти стоят за рациональным планированием. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн сталкивают утопизм Платона и сарказм Зинаиды Гиппиус.
Резиновая уточка: в домике океана
Незамысловатая игрушка, завоевавшая мировой рынок, по-своему провокативна. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн изучают историю резиновой уточки для ванной, показывая ее связь со множеством не только детских, но и взрослых тем, от рождения Афродиты до экономических кризисов.
Игрушечный клоун: психофизиология трюка
Цирк с конца XIX века пропагандирует силу человека и покорение природы. Но клоун бывает веселым и грустным, и сколь бы он ни был смешон, его сентиментальность не столь оптимистична. Культурологи Александр Марков и Оксана Штайн исследуют судьбу игрушечных клоунов и показывают, как их образы связаны с этикой, эстетикой и даже эзотерикой.
Оловянный солдатик: интроверт игрушечного мира
Оловянный солдатик занимает особое место среди игрушек: обычно солдатики лежат в отдельной коробке. Но он занимает и особое место в литературе. Обычно игрушки в сказках говорят или хотя бы лепечут, или хотя бы хотят сказать, но не могут. Стойкий оловянный солдатик в одноименной сказке Андерсена 1838 года совсем ничего не говорит. Он только думает о знакомстве с танцовщицей. В этой сказке говорит тролль, говорят дети, говорит крыса — все мучители солдатика. Наконец, говорит кухарка, невольная причина гибели солдатика. Сам герой не произносит ни слова, как и танцовщица…
«Педагогическая поэма»: эпос о младших богах и продюсерский театр
«Педагогическая поэма» Антона Макаренко благодаря Максиму Горькому вошла в канон советской литературы. Но почему знаменитый воспитатель спорил не только с традиционными, но и с новыми педагогами? И как связаны жесткая дисциплина и театр? Культуролог Александр Марков и Оксана Штайн исследуют конвейер спектаклей в колонии Макаренко, традицию живых статуй и связь нового советского театра с радикальным жизнестроительством символизма.
Музыкальная шкатулка политологии
Механизмы музыкальной шкатулки оказались в эпоху романтизма очень близки политическим механизмам. Дирижирование общественным мнением тоже было в меру механизировано. Культуролог Александр Марков и Оксана Штайн рассуждают об образах управления в романтизме Новалиса и неоромантизме Сигизмунда Кржижановского, о духе музыки и духе странствия.
Ольга Глебова-Судейкина: изображая куклу
Ольга Афанасьева Глебова-Судейкина — символ эпохи, которая получила название Серебряный век русской культуры. Она была гением пластики: пластика собственного тела, пластика фарфора, пластика бытового поведения. Культуролог Александр Марков и Оксана Штайн реконструируют сюжеты фарфоровых композиций Глебовой-Судейкиной и находят в них ключ к эротизму и жизнестроительству этой сложной эпохи, где изящное и трагическое были близки как никогда
Игрушечная железная дорога: ритм и кукла
Железная дорога пугала в XIX веке неумолимой поступью прогресса. Но детский мир приручил и ее, сделав дорогим подарком. Желание скорости сплеталось с желанием дарить и получать подарки. Культуролог Александр Марков и Оксана Штайн распутывают сюжеты игрушечных железных дорог в литературе и кинематографе.
Философия игрушки Вальтера Беньямина
Вальтер Беньямин пишет, что настоящие игрушки — это как бы вложенные друг в друга миры. Только немцы вкладывают одно в другое сюжетно: «Немецкая индустрия игрушек наиболее интернационализована — крошечные кукольные и животные миры, крестьянские комнаты в спичечном коробке, Ноев ковчег и овчарни, которые производят в деревнях Тюрингии и Рудных гор, а также в окрестностях Нюрнберга». Одним словом, немецкая игрушка — кукольный домик или ясли, само ощущение жизни здесь и сейчас, мир в коробке и из коробки. Это одновременно чувство дома и чувство участия в этом доме, это умение увидеть окрестности, смотря просто на забавные фигурки и забавный быт…
Восковая кукла: механический вымысел и цветной туман
Александр Марков и Оксана Штайн рассуждают о восковых куклах во Флоренции эпохи Ренессанса, механических игрушках XVIII века, стихотворении Александра Блока «Клеопатра» («Открыт паноптикум печальный...») и манекенах в искусстве XX века.
«Время — это испытанье»: подводим итоги года
По традиции подводим итоги года. Вопросы от редакции: 1. Какие события/публикации уходящего года в вашей области науки представляются вам наиболее важными? 2. Над чем вы работали в этом году? Над чем планируете работать в следующем? 3. Катастрофы продолжаются, но задач не становится меньше. В чем ваше лекарство от уныния и отчаяния?
Открытое письмо от механического мальчика
Письмо в европейской культуре никогда не было просто передачей сведений от одного к другому. Будучи отправленным, письмо могло быть перехвачено, и его эффект был эффектом всеобщей распространенности. Во всех культурах есть представление о слове, которое не воробей, которого не вернешь назад, о крылатом слове — но античная культура письма создала образ крылатого слова, которое долетит до всех, станет публичным фактом. И частный характер письма, его адресация этому не противоречили. Но в какой-то момент становление придворной культуры с ее неизбежным притворством и политическими масками меняет статус письма…
Механическая кукла и искусное право
Античная политическая мысль различала естественное право, созданное свыше одинаково для людей, животных и вообще всего живого, и условное право, предназначенное для регулирования цивилизации. Во всяком случае, и у греческих софистов, и у римлянина Цицерона естественным правом была скорее сама жизнь, требующая, например, заботы о детях и престарелых родителях, тогда как условное право позволяло людям жить вместе, защищаться, строить города и дороги и правильно обращаться с прибылью. Конечно, это условное право было, в версии Цицерона и римских юристов, гуманистическим…
Как Алексей Гастев решил проблему вагонетки
Алексей Капитонович Гастев (1882–1939), революционер, поэт-авангардист, основатель и руководитель Центрального института труда, прежде всего стремился к тому, чтобы опыт правильного, спокойного, просветленного труда стал общим опытом, — как безделье, так и перенапряжение были для него пороком. Строитель нового мира, при этом не связывавший себя партийной дисциплиной, Гастев был учтив с людьми и дерзок с техникой. Скрываясь от преследований, Гастев под чужим именем работал в 1907–1909 году в трамвайном депо Петербурга. Ему поручали водить трамвай…
Изобретение случайного нарциссизма
Цель книги Екатерины Колпинец (вошедшей в лонг-лист премии «Просветитель-2023») очевидна: выяснить, как поток визуальных образов в социальных сетях создает ориентиры для всех пользователей этих сетей. Метафоры заражения, как и исследования социальных механизмов идеализации, для решения вопроса о причинах ажиотажа вокруг инфлюэнсеров (влиятельных блогеров) явно недостаточно. Почему повседневные косметические операции, если их снимать на камеру, могут привлечь такую обширную публику подражателей?
Наргес Мохаммади: цикута одиночного заключения
Нобелевская премия мира в 2023 году присуждена Наргес Мохаммади. Эта иранская журналистка и правозащитница пишет прежде всего о женских тюрьмах. Конечно, ее работа выходит далеко за пределы Ближнего Востока — тюремные унижения известны в большинстве стран. Тюрьма — место, где легко объявить реформу, но довести ее до конца почти невозможно. Можно отменить отдельные формы заключения, например изнуряющую каторгу, но им на смену приходят новые.
Глобус в чести
Мы смотрим на картину Вермеера «Географ». Дельный человек, курчавый щеголь, уверенно держит в руке циркуль и проверяет карту, поглядывая в окно. За окном, конечно, распростерлись Нидерланды, эта большая торговая компания в виде государства, хранительница безупречных лоций, начальный пункт множества торговых маршрутов. Он, как инспектор на вокзале сквозь стекла богатого окна, подернутые солнечной дымкой, смотрит мысленно на безупречное движение транспорта, чтобы сделать его еще безупречнее. Без суеты, но уверенным шагом подойдя к столу, с мягкостью взгляда, но непременностью всех деталей.
Постдраматический театр мха
Робин Уолл Киммерер прежде всего требует отказаться от колониального, высокомерного взгляда на мхи. Она сама — член Общества граждан потаватоми, коренного народа Америки района Великих озер. Колониальная биология требует залезать на дерево, исследовать лианы и птиц, срывать плоды — всячески соизмерять себя с высоким. Мох оказывается тогда чем-то нейтральным, тем, что мы топчем бодрой стопой. Вершина такого покорения нижней лесной природы — топиарии: обложенные мхом каркасы деревьев и животных. Не мхами, а мхом как материалом…
«Вот и лето прошло, словно и не бывало…»
По традиции для первого сентябрьского номера мы задали пару вопросов постоянным авторам и друзьям газеты, ученым и просветителям: 1. Над чем вы работали и где отдыхали летом? 2. Сейчас много шума в связи с развитием нейросетей. Впереди новая эра? Что нам сулит искусственный интеллект в XXI веке?
Телефон марки «авангард», или В поисках механической совести
Автор книги, о которой пойдет речь, — Павел Арсеньев, поэт и теоретик литературы, главный редактор журнала «[Транслит]», лауреат премии Андрея Белого (2012), доктор наук Женевского университета (Docteur ès lettres, 2021), специалист по материально-технической истории литературы XIX–XX веков… Цель Арсеньева — вписать литературу факта в большую традицию «литературного позитивизма», восходящего к Белинскому и «натуральной школе» как способу говорить об окружающем мире. Но труд Арсеньева далек от простого вычленения еще одной магистрали русской и советской литературы…
Ныряющий в себя
Обычно, размышляя об античности, мы сразу попадаем в зависимость от некоторых ее текстов. Мы могли не читать Фукидида на студенческой скамье или на досуге, но надгробная речь Перикла 431 года до н. э. вошла в культуру, определяя многие наши привычные представления. Слова, сказанные для определенной аудитории, будто бы обращены к нам всем — когда Перикл восхваляет изобретательность и скромность афинян, их доблесть и проницательность, их верность до смерти и честность с самими собой, мы воспринимаем этот гуманистический идеал, но сразу же торопимся представить определенную жизнь афинян и греков вообще…
От поэтики быта к поэтике слова: о собрании сочинений Михаила Гаспарова
В свет вышел последний том собрания сочинений великого филолога Михаила Гаспарова. Наверное, он был одним из последних ученых, чье творчество легко делится на тома, а не на другие единицы: исследовательские и организационные проекты, собранные коллективные труды и курсы лекций, когда институциональные правила изысканий начинают довлеть упорному интересу. Гаспаров упорно сопротивлялся советскому стилю организации науки с его излишней бюрократизацией, упрощением формулировок в гуманитарной сфере и мобилизацией кадров на народно-хозяйственные задачи — этому он противопоставлял свою невероятную, непосредственную заинтересованность в художественной форме…
Советские художницы и тяжесть недоверия
Книга Надежды Плунгян, вошедшая в лонг-лист премии «Просветитель», — погружение в обозначенную заголовком тему не в метафорическом, но в буквальном смысле перехода на глубину затаенных переживаний. Мы начинаем с поверхности, женских образов как аллегорий революции, знамений нового мира, и завершаем внутренней жизнью художниц, изо всех сил пытавшихся увидеть себя среди других людей искусства. Мы идем ступень за ступенью от плакатов и агитационного фарфора к серьезнейшей работе художниц над собой и над собственной женственностью, к чутким меланхолическим образам.